Сказ Святогора об Илье Муромце

Былины и сказанья старины глубокой сказывают о родной земле не мало. Богатыри, чудовища, Горыныч Змей, и Святогор меч кладенец вручает Муромцу Илье.

Что же есть правда в этих легендах, а что вымысел?  Кем на самом деле был богатырь Илья Муромец? 

Ведь о нем существует много легенд и былин и поздних исследований. И во многом они не сходятся. Например, в былинах он живет во времена князя Владимира Красное Солнышко, того самого, что Русь крестил.  А ученые доказывают, что жил он гораздо позднее и был иноком Киево-Печерской Лавры, которая и сама-то была построена в более поздние времена.

Но факт есть факт, и мощи инока Ильи действительно существуют, и более того, ученые разглядели в них и признаки недвижимости богатыря при жизни до 30 лет, и множественные следы ранений, последнее из которых, якобы стало смертельным.

 Так, где же истина? Что есть правда в былинах, и верить ли ученым?

Научными методами мы вряд ли это узнаем или опровергнем уже. Поэтому легенды остаются легендами, а исторические гипотезы – гипотезами.

 Но ответы на эти вопросы пришли через осознанное сновидение. Конечно,  это тоже не научный метод и очень далекий от научного понимания, это скорее новая версия. Возможно, новая, а может, и не новая легенда. Но кому-нибудь, разумеется, не скептикам, всюду требующим материальных артефактов, она может пролить свет на это все.

Итак…

… Розовой, да сиреневой мглой подернулся рассвет. Поплыли облака кучерявые над землей, да выкатилось из-за гор дальних солнышко красное, лучистое.

 Расстелилась Земля-матушка просторами бескрайними, защебетали птахи в дубраве ветвистой, а в выси небесной плывет облако белое.

 И вот плывет оно, плывет, да меняется и переливается в лучах радужных. То будто зверь какой, то будто конь крылатый. А впереди холмы лесистые. И облако поскакало конем ретивым по вершинам их. Да и остановилось, как вкопанное…

И вот уже не облако вовсе, а действительно конь сказочный, белогривый копытом землю бьет, а лес ему, словно травка в поле. И вдруг, ни то конь заржал этот небесный, ни то гром прогремел дальний, в облаке грозовом…

 Да и облако, что взгромоздилось выше, тоже меняться стало. И вот уже витязь в блестящей кольчуге восседает на коне том небесном. И длинна борода его седая и горят очи синие, словно кристаллы сапфировые…

 И исчезло тут все вокруг, и только богатырь этот немыслимый на горе стоит, как на холмике маленьком и лес шумит меж ног коня его.

 И снова гром прогремел мощный в облаках… Да не гром вовсе, а сказывать решил богатырь сказы свои, былины древние.

«Здравия доброго!», - прогремел могучий голос. «Вот сызнова свидеться довелось… Ведь, мне, Святогору, по горам  похаживать на коне моем иногда приходится… И вот вспомнил я тут, как в годину трудную, в лето давнее отыскал я в земле руськой воина славного, сорвиголову. Эх, буйный он был ранее, да за это в воплощении следующем тридцать лет сиднем сидел. Но, пришел срок ему дело выполнить, то зачем пришел на Русь.

 Вот знаете вы много сказов о нем и кличете его Ильей Муромцем. Да многого не ведаете. И поэтому решил я сказ свой сказывать, ибо время пришло тому…

Так вот, в лесах-то муромских в селе Карачарово, долгие лета волхвы жили, что Велеса чтили да матушку Макошь, да Перуна – воина. За сим и село так прозвали, ибо боялись многие чар волхвов тех. Да, боялись их не ведавшие бусурмане печенежские и словом своим назвали «кара», что значит «черное» на языке их. А потом, по предписанию жрецов новых греческих, коих князь Володимир Киевский на Русь привел, вся вера древняя ими была названа черной, бесовской. В те дни жрецы новые так и стали звать село волхвов Карачарово. Да и вырезали много народу там, и ушли волхвы те в леса дремучие, и только дети их  возвращаться понемногу стали, как и во многих других селах да весях.

 Так дед известного у вас богатыря был одним из волхвов и бежал с семьей в леса, а вот сын его воротиться решил, но от веры древней отказываться не стал. И удалось ему однажды набег лютый сдержать с селянами супротив отряда княжеского с хоругвями да иконами. И в пылу боя разрубил он мечом своим образ бога жрецов иноземных. И тогда один из жрецов тех проклял его своей магией, огласив всем, что сыну его будущему не ходить ногами по земле, и что, мол, сын его за все отвечать будет, и наказан будет за отца.

 И было это актом магии черной, кто бы что ни говорил из вас. Ибо Бог настоящий, даже в образе чужеземном никогда не наказывает невинных за отцов их. Это только черный демон может так делать. Но жрецы иноземные, так же как и их учителя считали своим богом Иегову – демона черного, и верили, что он есть свет и любовь, но при этом прекрасно допускали слезы и кровь невинных. Ибо детей вообще не считали за людей, а только за имущество, того кого наказывать по их мнению надо было, имущество бессловесное и бездушное, ничего не чувствующее. И такая дремучесть глухая при этом о Боге и Свете рассуждать смела, и учить народы другие.

 И ведь не только вера в наказание от Бога такая была, а была магия настоящая, черная, и жрецы новые проклятья изрыгали, якобы по повелению божьему, а на самом деле, заклятия творили черные от сил навьих смрадных, чтобы люд в силу бога нового поверил от страха и подчинился бы.

 И такое заклятье легло на воина храбра, изгнавшего проповедников с родной земли.

 И вот родился и в правду сын у него через год, да не смог ножками шевелить. Тяжело проклятье было черное, но не воля сил Света то была, а заклятье. …Дух сильный тогда решил прийти на землю - посланец Перуна древнего. И пришел он в теле чада того, заклятьем запечатанного.

А творилось тогда на Руси невообразимое, но, увы, даже Перун бы сам ничего не смог бы изменить бесповоротно.

…Мгла морока укутала Мидгард, и наступила Сварожья ночь мрака. И пришел посланец тьмы Володимир князь (См. тему: «Как темный жрец крестил Русь и стал... вождем революции»). И сначала принял он веру отцов и дедов, но исказил ее и кровью обагрил. Начавши в жертву богам головы сечь у рабов да пленников. И стал алтарь Перунов черным от таких деяний, а в сердцах и памяти потомков русичей вера древняя стала кровожадной слыть, ибо не все ведают истину, но книжицы об тех временах читали и летописи живописали ужасы, якобы язычества кровавого.

 Но потом, Влодимир князь политики ради, принял веру иноземную, чтоб положить Русь к ногам Запада греческого и приобщиться к чужеземной цивилизации, как у вас говорят. Ну, что бы его там дикарем не считали, проще говоря. Но сим самым признал дикарство свое, ибо только дикарь может веру и культуру свою сам поставить ниже веры и культуры чужеземной, не на равных, а ниже, ибо приняв чужое, отказался от своего, как от низшего, а чужое признал высшим.

 И признав чужеземное истиной, он стал рушить все родное, пращурами оставленное. И богов древних отверг и посек чуры их, и сжег капища. И стали люди его хватать волхвов ведающих и казнить их. Но не всех. Некоторых Волхвов за мудрость их решил князь Володимир в темницы глубокие упрятать, чтобы мудрость эту и знания из них выпытать. И томились они там уже много лет.

 А тем временем, еще со времен начала гонений на богов древних тихо подрастал в селе дальнем мальчонка, Перуну отцом завещанный и нареченный Переяром. Рос Переяр крепким, плечистым. И не мудрено, ведь на руках передвигался и все руками делал, а ноги, увы, не слушались его. Проклятие посланное отцу действовало, ведь послано оно было уже тогда, когда Переяр во чреве матери был.

 Долго ли коротко ли время пробежало, но возмужал Переяр, а ноги так и оставались недвижимыми.

И сказываю я так про время потому, что многое у вас с ним напутано. И даже дату рождения и смерти того самого Володимира напутали у вас. И лишь в одном месте в летописи Переяславской с Суздальщины  дата смерти верна, и соответствует вашему 1035 году. Но даты рождения князя сего страшного, вы нигде верной не сыщите, ибо схоронена она, так как сам он родился не праведным путем от наложницы – зазнобы.

 И к тому это все я вам сказываю, ибо вижу, что некоторые могут начать высчитывать годы жизни богатыря и видеть в них несоответствие историческим событиям, записанным в истории вашей официальной.

 Ну а сказы пересказы устные молву пустили о том, что богатырь недвижим был 30 лет, да еще 3 года, но это все не точно, ибо меньший срок был, а тридцать, это примерно в вашем понимании.  Но для красоты слога обязательно в сказках да былинах эти цифры магические называли, ибо они есть цикл Света изначального. Но сие забылось, и только помнился смысл магический цифр этих, завершающий темное и открывающий нечто новое…

 Так вот, однажды, пришли в деревню ту старцы древние, волхвы из лесов и сказали богатырю нашему:  «...Вставай, неча сиднем сидеть, время пришло, дай нам водицы из колодца своего».  И Переяр встал  в первый свой раз и принес водицы. Но волхвы сказали ему самому испить ее. И испив, почуял он силы несметные в ногах своих. И тогда волхвы сказали ему: «Идь на поле отца своего, на простор на ветер…» И пошел он в поле, и взял соху, ибо понял, что время пришло пахать самому, ибо отец стар уже стал. И осознав сие и помощь чудесную от волхвов, хотел было благодарить их, да не успел. Растворились в воздухе пришедшие, исчезли, как и не бывало.

 И тогда я пришел к нему в поле широкое. И увидев меня, испугался он, но продолжал смотреть и диву дивиться. Ибо не каждый день конь мой огромный наземь ступает так, что валы земли переворачиваются…

 И стал я ему сказывать, как сейчас тут сказываю, сидя на коне, лес которому по грудь лишь дотягивается, а шлем мой облака цепляет… И стал я ему сказывать, для чего он родился и для чего силу ему дали. Но сказал осторожным быть, ибо многие люди под страхом живут и не хотят, чтобы села их разорила дружина княжеская, если прознают, что это Боги древние посылают хоробра воина освобождать мудрецов из застенков.

 Для начала Переяр, должен был Ильей назваться в селениях, да весях разных, ибо в день Перунов день Ильи стал отмечаться по новому обычаю, принесенному греками.

 И с именем сим прийти в дружину муромскую воином простым. А меч я ему свой дал – кладенец, ибо складным он был. С виду мал, а раздвинуть – огромным делался.

 И многое я еще ему тут сказывал, но упреждал от ярости буйной не обдуманной, ибо один в поле все ж не воин, а если и воин, то в последний раз…

 Поэтому пошел Илья, как сказал я ему и стал служить в Муроме, да не лезть особо на рожон до поры до времени и не рубить по чем зря кресты…

 А оттуда направился он как-то с отрядом усмирять разбойника, что в лесах по дороге на Киев завелся. Это совет мой был, чтобы, одолев его, быть замеченным князем киевским и быть принятым на службу уже там.

 Разбойник сей известен кличкой был своей за умение свистеть оглушительно. Так и прозван был Соловьем.

 Сидел он высоко на дереве, а как только по дороге проезжал кто, свист его раздавался, и по этому свисту люди шайки его сеть набрасывали на путников и грабили, да убивали торговый люд.

 И вот поехал тогда Илья уже как воин муромский с отрядом по дороге той.  Но отряд свой пустил по лесу, а сам пошел по дороге. Но не свистит Соловей-то. Не нужен ему одинокий воин, поживиться не чем. И тогда Илья сам вызвал его на поединок, мол, решил силушкой померяться. Но коварный разбойник свистнул нечестно и его люди сеть бросили. И тогда разрубил эту сеть Илюша кладенцом моим, и тут дружинники подоспели, да и схватил Илья разбойничка, да и самого в эту сеть затолкал. А его подельников разметали по лесам, но часть выловили и тоже связали. И с сим караваном отправился Илья в Киев. И там сдал лихих людей  самому князю Володимиру, с желанием своим служить в дружине княжеской и Русь охранять.

 Посмотрел на него князь свысока, и сказал, что поймать разбойника – не велика честь, а такому выскочке, как Илья и шубы хватит и бросил ему свою шубу старую.

 И тогда разошелся Илья и его братия. А они и в правду за него горой были, ибо тоже учениками волхвов древних были и древних Богов чтили, лишь для виду словами християнскими бросаясь.

  И тогда опешил князь Володимир, ибо его дружинники не могли одолеть Илью и его людей. А Илья стал стрелять из лука тугого по маковкам золоченым, да кресты сбивать. И пошел он бунтовать, да буянить, обвиняя Володимира в гордыне и спеси, да в том, что Русь в опасности, а он зазнался и не хочет видеть настоящих защитников Руси. Да в том, что за дело правое не позвал на пир свой, а унизил воинов, от разбойников пути торговые освободивших.

 И устроил тогда погром он в Киеве, да отварил подвалы княжеские. И часть из них с вином оказались, и люд кабацкий выкатил бочки и стали тут пировать. И маковки полетели с церквей, и Илья вином их обмывать стал по древнему обычаю, чтобы русичи вспомнили, кто они есть, и кто богом стал здесь, да чтоб не страдание крестные возносили, а славу разудалую славили и в радости утопили бы кресты страдальческие.

И невозможно стало князю толпу унять совсем.

А Илья тем временем стал другие подвалы да терема крушить, и добрался таки до темниц, где сидели мудрецы-волхвы. И выпустил их всех, и цепи разрубил. И ушли они в леса многие, спасая знания от супостата, так и не открыв их ему под пытками ранее.

И тогда Илья уходить решил, но Володимир успел подкрепление вызвать, родственника своего Добрыню, того самого что крестил Русь мечем кровавым.

Не говорят вам почти о «подвигах» Добрынюшки-то. Тоже, мол, защитник Руси, да богатырь хоробр. Да нет вот, не совсем так. Хоробр он был супротив народу своего и головы братьям рубил, и за то, что те кресты иноземные целовать отказывались. И чуры Богов в воду сбрасывал и сек их мечом своим.

Так и схвачен был Илья, Добрыней Никитичем по приказу озверевшего князя, ибо как зверь стал князь, как узнал об освобождении волхвов Велесовых, да Перуновых.

 И запер он Илью в те же казематы, где волхвы томились.

 Но Илья и люди его громогласно обвиняли Володимира во всем произошедшем, ибо негоже князю так принимать того, кто спас град стольный от давнего разбойника, державшего в страхе много весей и городов, ведь даже чужеземцы боялись ездить дорогой той прямоезжей и ездили в объезд днями долгими и месяцами. Поэтому, мол, и разгневался праведно Илья, а уж если кого и выпустил из подземелий, так князь сам виноват…

 И тогда народ киевский стал волноваться еще пуще. И пришлось князю послать в темницу к Илье Добрыню испросить прощения и договориться по миру о службе Ильи и людей его под своим началом.

 И вот Добрыня уже ведет Илью в княжеские палаты и устраивает князь прием пиршественный, и только тогда бунт стихает.

 Так стал Илья служить в княжеской дружине, скрывая в сердце своем ненависть к князю и делам Добрыниным. И не раз ведь еще стычки у них были. Но Илья все же цель главную о защите земли родной ценил выше всего. И врагов иноземных нужно было прежде изгонять, ибо если бы они захватили Русь, то вообще бы русичей не осталось, как таковых. И многие подвиги совершал Илья в походах давних и с печенегами и с хазарами, да вот в былинах все это сказочно, будто с одним лишь Жидовином дрался, да с Идолищем поганым.

 Но на самом деле возглавлял он поход на Хазарию и побивал хазар крепко, и победа была одержана. И тогда зло огромное было не допущено на Русь, ведь Хазария не раз поднимала голову под руководством иудейских жрецов.

И поход этот у вас известен, как поход князя Володимира на Хазарию, и победа русичей там была. Но в былинах об Илье только некий Жидовин остался, которого победил Илья. Разумеется, новые жрецы и власть княжеская все переписали тогда, как им было нужно, и лавры победы сей князю приписаны были, тем более, что Илья силой Велесовой пользовался в битве той, кою еще спасом казачьим называют или проще магией воинской древней, когда воины в оборотней превращаются. Но этот древний способ данный Богами нельзя было описывать, ибо политика такова была, и как всегда все истинное пряталось, чтобы не прослыть князю варваром перед Западом, коему он все ж преклонялся, окрестившись да оженившись на царевне греческой.

 Но не к Илье по этому вопросу спрос, ибо он честным воином был, а уж что потом писали про все это - к ним и спрос и к князю, да к Добрыне тому самому, что вдруг к русским богатырям примазался за счет подвигов Ильи. А уж про бой с печенегами и говорить, наверное, нечего. Хотя вы опять ничего не ведаете.

 Был тогда еще поход на них, и все это в былинах вам сказывается, как поединок с Идолищем поганым. Так вот, сказители поздние, подцензурные не могли прямым текстом писать, что Илья позволил себе печенегов гонять, сорванными с грека церковного, крестом и посохом его.

«Не зачем тебе злато таскать на себе просто так, скидывай давай, а то дубинушку я забыл», - так сказал Илья греку и выхватил посох его и сорвал с него крест и митру. И всем этим вооружившись, пошел на врага и заколол тем посохом многих ворогов и крестом башку снес. И сказал после этого, что для битвы сей и это все сгодиться может, лишь бы Русь от погани очистить. А сказители подцензурные все это назвали шляпкой греческой, и якобы ей Илья убил Идолище поганое, что есть загадка для вас, что же это за шляпка греческая такая…

 Таков он был настоящий Переяр – Илией прозванный по християнскому обычаю.  Но у всего предел есть, так решил отойти от подвигов ратных Илья, ибо душа его все равно противилась и болела за приятие русичами многими иноземщины греческой, и понимал он тогда невозможность возвращения Богов родных в те дни, о чем ему и видения были.

 И тогда ушел Илья в отшельники и принял обратно имя свое Переяр, но в памяти людской Ильей остался.  Вырыл Переяр себе жилище и стал жить отшельником – волхвом в глуши за Киевом в пещерах тамошних. Люди ходили к нему исцеляться, ибо много он знал волхвовских рецептов древних. И народ стал почитать его.

Но прошла молва, что, мол, не християнскому богу он молится, а идолов себе выдолбил в келье. И тогда пришли, к старцу  посланники церкви греческой, да воины их. И стали требовать от Ильи вернуться в лоно церковное и сжечь идолов. Но на этот раз знал Переяр, что дело его сделано и что не зря прожил. И не стал он более смирять душу свою да в открытую сказал, что всю жизнь Велеса и Перуна чтил, а не крестам кланялся, и сказал, что в их честь все подвиги совершал и их именами Русь защищал.

 И за слова сии получил удар копьем в грудь…

 Так оборвалась жизнь Переяра Хоробра или Ильи Муромца.

 Так и осталось тело его лежать в пещере, в коей жил он последние дни свои среди трав целебных, собранных им для страждущих, ходивших к нему за исцелением.

Новый князь, как узнал о случившемся, скрыл все это, и замуровали пещеру ту и истории все изъяли про Илью и переписали заново в стенах монастырских. И приказали в новом чтении сказывать  для народа.

 И пошла новая сказка про то, как Илья монахом стал христианским, да погиб от рук вражеских. И долго его могила была не найдена, пока в тех местах через сотню лет не стали монастырь строить. Да и стали монахи там хоронить в пещерах усопших своих, да и наткнулись на мощи нетленные святого языческого, как вы бы сказали, с амулетами на шее древними и с мечом в руке. Но облачили они мощи в християнские одежды и крестом накрыли, и в раку положили.

И написали новую летопись про святого Илью Печерского – монаха Лавры Киевской. И написали сказы выдуманные про гибель его от рук половецких за веру, за христианскую. И совсем другим веком все написано было и новые даты приписаны, да старых и не знали в те дни, а тело, словно, живое лежало и не давало тления…

 А дух Переяра ушел, выполнив долг свой на те времена. В Сваргу вышнюю ушел...

 Таков вот мой сказ о Переяре Хоробром или об Илье Муромце, такова моя былина для вас о нем.  Пусть хоть кто-нибудь услышит эту весть, среди былин, писаных под диктовку тех, кто скрывал истину об этом воине великом. Пусть хоть кто-нибудь услышит и о том, как Русь перемалывалась в новых сказах, сказках писанных со слов пересказанных тысячу раз да по заветам новым християнским…», проговорил Святогор, как гром небесный. И тишина настала, вдруг, звенящая…

А над холмом вновь облако плывет, и никого больше. И вот плывет оно, плывет, да меняется и переливается в лучах радужных. То будто зверь какой, то будто конь крылатый. А впереди холмы лесистые, да расстелилась Земля-матушка просторами бескрайними…

Записала Валерия Кольцова

25.02.21