Как темный жрец крестил Русь и стал... вождем революции

Совсем недавно церковь отметила тысячелетие со дня смерти князя Владимира – крестителя Руси, причисленного к лику святых. Церковь, как известно, отрицает реинкарнацию или переселение душ из одного тела в другое после физической смерти. Конечно, кто-то может в это верить, кто-то нет, но вера во что-либо еще никогда не отменяла, происходящее на самом деле.
Так как вера порождается не знанием и отсутствием материальных доказательств. Но речь сегодня пойдет не об этом.   Информация, записанная в информационном поле планеты, так же как и само это поле, тоже не имеют материальных доказательств и поэтому с легкостью могут быть названы бредом и сказками. Но если все же прислушаться к ним, то можно получить любопытную информацию. Например, что одним из прошлых воплощений Владимира Ленина – был Владимир Красное Солнышко, крестивший Русь. На первый взгляд это кажется нелепостью и бредом, но если повнимательнее взглянуть на детали крещения и раскрещивания Руси и на личности обоих Владимиров то незримо может возникнуть связь.
  Так кем же был князь Владимир ставший святым и кем был основатель советского государства? Об этом пришла информация с помощью ненаучного метода осознанных сновидений. Поэтому сразу следует оговориться, что эта информация не для скептиков, все считающих фантазиями и сказками. Хотя, даже реальные, доказанные факты из жизни святого Владимира не добавляют ему святости. Из истории не успели выкинуть факт того, что он убил брата и завладел его невестой Рогнедой, и еще убил ее родителей.

 Но информационное поле хранит и еще одну удивительную тайну, тайну того, что в одном из древних своих воплощений будущий святой и коммунист был черным магом и жрецом в Пергаме. Такие вот метаморфозы.
 Но обо всем по-порядку.

…Тихо в лесу. Густая зелень скрывает солнце. Журчит ручей. Но вот защебетала какая-то птица. Впереди показался просвет. Деревья расступились и с холма впереди уставились деревянные и каменные лики. Древние идолы всматривались в неведомую даль. Их взгляд пронизывал насквозь. «Древнее капище» – пронеслось где-то в сознании.
  В центре между идолами лежал большой плоский камень покрытый мохом. Видимо когда-то здесь был алтарь.
  И вот зашелестела листва, и, казалось, эти идолы начали шептаться. Их глаза словно ожили. Тот, что стоял в центре у алтарного камня странно… шевельнулся, и от него отделилась полупрозрачная фигура. Вот она все четче и четче стала проявлять себя. И вот уже огненный блеск глаз божества пронзил пространство. На камне вспыхнул огонь, как когда-то во времена волхвов, и где-то внутри меня заговорил мощный мужской голос.
 «Снова пришел черед мне, Перуну, хранителю предков ваших, рассказать вам правду про лжесвятого, которого продолжают почитать на моей земле, земле Русов.
 То в одном образе чтили то в другом, но суть от этого его не поменялась, как был слугой тьмы, так и остался, слугой захватчиков с Нибиру, их инструментом (см. другие темы сайта).
 А как все было смотри, и пламя расскажет историю воплощений слуги Люцифера – божества и создателя анунаков с Нибиру и их рабов «избранных»- иллюминатов и прочих членов тайных лож «мирового правительства» с их стадом иудейским, которые считают всех остальных людей скотом – гоями. Причем простые евреи в этой системе тоже почти гои, хоть и считают себя богоизбранными. Они - подопытные слуги, которых при надобности уничтожают в первую очередь, Это вечно гонимые и притесняемые люди, которых тысячами уничтожали в «холокосты» разных эпох».

 Огонь вспыхнул с еще большей силой, и раздвинулись его слепящие языки. И между них стали мелькать картинки, как кадры кинохроники.

  Далеко во тьме космоса зависла черная пирамида – корабль анунаков, как подсказал Перун. На ее гранях со всех сторон просматривается огромное красное огненное око специального прибора.

 «Этот прибор полностью считывает всю информацию с планеты Земля о любом предмете и любом существе, передает эту информацию своим создателям – анунакам. С помощью этого же прибора анунаки легко посылают  свои информационные программы как своим избранным из тайных обществ, так и своей пастве иудейской, а также сознанию толпы простых людей. Так «идеи начинают витать в воздухе». Затем их усиленно начинают внедрять «избранные» в сознание людей путем религии, науки, моды, новостей, искусства. Это - то самое всевидящее око, которое контролирует Землю уже более 7 тысяч лет, со времен создания подземной лаборатории под названием «Эдем» и создания в ней Адама». Так говорил Перун.

  Черная пирамида анунаков, при рассмотрении оказалась ступенчатой. И вдруг картинки резко сменились. И на месте пирамиды анунаков оказался мавзолей  и буквы, составляющие слово «Ленин», а перед мавзолеем – булыжная мостовая.

 Но вот видно уже то, что внутри него…Красный липкий туман застлал все. Он висит густой пеленой. Где- то в этом тумане под стеклом виднеется фигура Ленина. Желтое лицо его казалось неразличимым в красном мареве. И чем больше я всматривалась, тем быстрее терялся из виду и Ленин и все вокруг.

 И вот уже возвышается какой-то храм, построенный из чер­ного камня в виде ступенчатой пирами­ды или зиккурата, подобного храмам Двуречья.

 “Это древний Пергам - город, в ко­тором процветала одно время секта, поклоняющаяся темному духу”, - говорил Перун. «Потом на месте черного храма построили мраморный храм Зевса, чтобы забылся культ того, кого называют Люцифером. Но прошло еще время, храм Зевса оказался заброшен своими служителями, как и сам Зевс. И тогда в храм вернулись снова служители Люцифера, под видом тайной общины из которой потом образовался один из масонских орденов люциферитов. Перед вашей великой войной еще один слуга Люцифера привез пергамский верхний храм Зевса в Германию, где он стоит и поныне. Черный же храм увезли в Америку, где иллюминаты до сих пор используют его как алтарь Люцифера.

 В те же годы  копию черного храма знающие люди поставили у вас в Москве, куда и положили мумию великого слуги Люцифера».

 И вот древний пергамский черный храм стал виден в огненных языках таким, каким был еще до построения храма Зевса. Выше и выше, и поплыли вверх вырубленные в камне ступе­ни, а там наверху в темном проеме бьется огонь.

 В этом прямоу­гольном отверстии виднелся огромный каменный алтарь.

 Его форма полностью совпадала с формой мавзолея, стоящего на красной площади.

 Чудовищные кроваво-красные отсве­ты жертвенного огня вырывали его очертания из черной как смоль пусто­ты и окрашивали в темно-бордовый цвет. Языки пламени с треском пожирали оче­редную жертву темных ритуалов, о ко­торой напоминали лишь изогнутые ба­раньи рога, торчавшие из костра.

 Перед алтарем колдовал жрец в длинных красных одеждах. Его голова была лысой, как ко­ленка, а хрипло-виз­гливый голос вык­рикивал колдовские заклинания и маги­ческие формулы. Он бросал в огонь ка­кой-то порошок, и тот тут же вспыхи­вал, испуская чер­ный дым.

 Жрец стоял в се­редине огромной вы­долбленной в камне пятиконечной звезды-пентакля. В дыму показывались ужас­ные рожи. Они пля­сали вокруг колду­на. И надо всем этим горело немигающее всевидящее око Люцифера – проекция с корабля анунаков.

 Снова заговорил Перун: «Этот жрец, прой­дя через века и тысячелетия, воплотил­ся в теле Ленина, но было и еще одно известное его воплощение».

 Вдруг сразу же сменились «кадры хроники». Теперь в них показался древний деревянный город. Вечернее солнце освещает срубовые дома и узкие улочки. Чуть далее видны беленые каменные дома и площадь.

 На площади собралась пестрая толпа, ведь князь собрался в очередной поход на хазар, как сказал Перун.

 На белом коне в окружении дружинников восседал молодой мужчина в блестящих доспехах. Его голова была обритой, и только длинный пук волос с затылка спадал набок.

 “Это князь Святослав - сын кня­гини Ольги”, - подсказал Перун.

 Но вот  «кадры» как-то незаметно про­скочили, и он уже возвращается до­мой, но останавливается в какой-то де­ревушке у реки. На берегу молодая девица полощет белье. Она склонила над водой свое некрасивое конопатое личико и случайно увидела отражения всадников. Подняв же свои мутно-се­рые глаза, она заметила, что это не про­стые люди, а сам князь киевский пожаловал к ним.

 «Здесь, в древлянской, деревушке», - как сказал Перун, - «князь решил провести ночь». Девица низко поклонилась и взялась провес­ти гостей в почетный дом, ведь она первая встретила их на дороге.

 Она мило улыбалась, о чем-то го­ворила. Перед большим деревянным домом князь слез с коня и пошел вслед за приветливой девушкой. «Но она оказалась колдуньей», - продолжал свой рассказ Перун, - «и какой соблазн был ей, ведь сам князь киевский оказался рядом.

 Конечно, быстро подоспело угощенье с подмешанным наговоренным зе­льем. Князь свалился в тяжелом сне, а когда проснулся, уже не мог жить без местной девицы.

 Девица оказалась дочкой древлянского князька Мала, сосланного в эту глушь матерью Святослава – княгиней Ольгой, и его жены - еврейки из хазарского царства. Звали эту девицу Малушкой».

 «Святослав», как говорил Перун, «остановился здесь ненадолго, но все не ехал домой. Так начались постоянные свидания князя с колдуньей.

 А девица заигрыва­ла не только с ним, но и с дружинни­ками. Тот же ничего не замечал.

 Однажды он догонял ее, вскру­жившую ему голову, поскользнулся и упал в самую грязь. Заботливая зазно­ба взяла его рубашку, выстирала ее, но не преминула вшить в нее свои кол­довские штучки.

 После этого князь совсем стал не свой и забрал девицу с собой. Он даже хотел на ней жениться, и только бла­годаря своей матери, княгине Ольге и из-за политических обстоятельств, ему пришлось жениться на греческой ца­ревне, а не на древлянке с еврейской кровью из семьи давнего врага Ольги – князя Мала, приказавшего в свое время убить князя Игоря – отца Святослава и мужа Ольги. Но девица все равно всегда была при нем. Она считала теперь его своей собственнос­тью и мечтала родить сына.

 И вот сын родился, и его назвали Владимиром».

 Но вновь на «кадрах хроники» мелькнуло лицо древнего темного жреца. Да, он родился снова, в теле сына этой колдуньи.

 «Он был незаконнорожденным, но очень любимым сыном своего отца, на­крепко привороженного матерью» - продолжал свой рассказ Перун.

 «Мальчик много времени проводил в обществе своей матери, и она много­му его научила, в том числе и тому, как с помощью магических действий вла­деть душами людей.

 Когда же Владимир вырос, то стал своевольным и жестким человеком, ко­торый считал, что ему все дозволено, ведь он мог с помощью магии творить все что хотел, т.е. он стал колдуном, но, конечно, не афишировал это.

 Как известно из истории, он получил в наследство от отца маленький тогда городок Владимир и правил там. Святослав же, как извест­но из той же истории, погиб от рук печенегов, подосланных хазарами и устроивших засаду». И, как сказал Перун, «на такое роковое невезение сильно повлиял тот самый приворот или чу­жая энергия, которую занесла ему древлянско-еврейская зазноба.

  После смерти отца Владимир решил захватить всю власть в свои руки и послал убийцу для своих братьев», - так говорил Перун.

 Он стал братоубийцей, чем заслу­жил большой вес у темных сил, кото­рым служил еще в “храме” Пергама. Он дошел, до того, что при­казал привезти и показать ему голову старшего брата, правившего в Киеве».

 «…И Владимир Ленин потребовал привез­ти голову императора Николая II в доказательство об окончательном сверже­нии власти. Конечно же, это все было тщательно засекречено», как рассказал Перун.

 Но вот две эти мрачные фигуры сли­лись в клубах красного дыма под неустанным «всевидящим оком» анунаков и их «избранных» на «кадрах огненной хроники».

 А Перун продолжал говорить: «У Владимира Святославича было множество женщин, взятых им силою. Он содержал гарем и был очень жесток с ними.

 Он убил отца и братьев княжны Рогне­ды, а до этого силой взял ее у них на глазах. Так он поступал со многими не­счастными и продолжал поклоняться своим дьявольским покровителям, вы­давая их за древних богов. Он начал устраивать кровавые жертвоприношения нам, древним богам и Учителям русов, чтобы очернить веру и показать, какая она кровавая и жестокая. Он говорил, что только такие жертвы спасут Русь от врагов и изуродовал древние обряды и ритуалы.

 Но из политических соображений и для того, чтобы в очередной раз жениться, только уже на престижной гре­ческой царевне, Владимир решает сжечь наши образы -идолов и сделать Русь христианской».

 И вот «огненные хроники» беспристрастно показывают, как сгоняют людей к реке под страхом смерти, жгут и рубят древ­ние изображения богов. А потом пошли в городах и селениях страшные казни и пытки, чтобы люди отказывались от старой веры и принимали новую.

 «Кадры» выхватывают картины дремучего леса. …Старый волхв бросает в огонь какие-то травы и в образовавшемся дыму пытается разглядеть что-то, лишь одному ему ведомое. К нему за советом пришла молодая богато одетая жен­щина с маленьким мальчиком. Видимо, они прибежали сюда, спасаясь от стражников, ко­торые уже начали хватать всех, кто сопро­тивлялся крещению.

 Беглецы принесли в дар стоящему непо­далеку идолу какие-то вещи, среди них был щит и меч. Похоже, это вещи отца мальчика, который погиб от рук крестителей. И женщина спрашивает волх­ва, что же ей делать.

 Из глубин веков слышалась ее тревожная речь, и отдельные фразы долетали до меня : “в воду вгоняху”, “полуродок” (наверное, это о Влади­мире), “отце выет, аки вылце во гробех”, «рубят и секут личины вышних»... В отдалении стоят вооруженные люди - это ее охрана.

 Волхв внезапно помрачнел, лицо его ста­ло грустным. Наверное, он увидел в дыму что-то, страшное и неприятное.

 Все быстро собрались – женщина с мальчиком, охрана, волхв со своим учеником – и ушли по тропинке в горы. Они взяли с собой какие-то свитки и  деревянные плашки. Выкопали также одного из идолов. Он глубоко врос корнями в землю (был вытесан из засохшего на корню дере­ва) и никак не хотел покидать свое родное место. Женщину и мальчика посадили на одну лошадь, мальчика - спереди.

 Поднявшись в горы, все зашли в пещеру. Волхв сдвинул тяжелый камень в углу, и от­крылся проем в стене пещеры. И они пошли в этот проем. Было видно, как все зарябило, когда люди проходили туда, и все исчезли, будто провалились куда-то. Причем, здесь была глу­бокая темная ночь, а там, в этом проеме, - яркий день…

 А вот другой «кадр»: волоком тащат вниз деревянных идолов и разрубают им лица, уничтожа­ют древние дощечки с преданиями и историей Руси. «Гонцы Владимира были отправлены во все концы, чтобы истре­бить все остатки прошлого, а вместо древней истории писалась новая» - продолжал говорить Перун.

 «Летописцы составляли ее для потом­ков, воспевая Владимира - Красное Сол­нышко. Именно в те времена, исказили историю о мести кня­гини Ольги.(см тему: «Мстила ли княгиня Ольга?»)
 Владимир не любил свою бабку, если не ненавидел ее, ведь его древлянская мать не раз рассказывала ему о ее мести древ­лянам за мужа. И, конечно же, она не говорила об истинных причинах той мести, когда древляне зверски убили князя Игоря, отца Сваятослава и деда Владимира, а затем сами мстили боль­ше кого-либо, пытаясь убить даже самого ма­ленького Святослава».
  Тот, кто крестил Русь огнем и мечом, носил красный плащ, как и все русские князья. И вот «кадры» древней хроники показывают его, стоящего где-то на холме у реки попирающим древнего идола перед всем народом, а ведь когда-то он сам перед теми же людьми воскурял благовония в честь Перуна.
 И подошел к нему древний старец, познавший мудрость веков и говорил ему что-то. Вдруг я услышала как бы внутри себя перевод его слов: “Придет тот день и час, когда будешь ты висеть между небом и землей на красном алтаре, и не будет тебе покоя среди успокоивших­ся.”
 Повержен могучий Перун, а кня­жеский плащ развивается на ветру ог­ромным красным полотнищем. Волхв же падает, сраженный мечом.
 Но вот уже не плащ вьется по ветру, а флаг, огромный флаг цвета кумача.

 И он - снова Владимир, и его детское личико оказалось в октябрятской звездочке. Как Красное Солнышко, катится оно за го­ризонт, а темные демоны Пергама и «всевидящее око» захватчиков – анунаков и их слуг из тайных обществ Сиона, как сказал Перун,  по­могают новому Владимиру, теперь Иль­ичу, захватить власть. Помогают уничтожать ту веру, которую он когда-то насаждал.

 И несут в своих лапах демоны крас­ные знамена, заливая кровью все вок­руг. И вновь пылают костры и рушатся церкви, из храмов выносят мощи свя­тых и иконы и поступают с ними так же, как когда-то с древними идолами славян. А вместо них воспевают пяти­конечную красную звезду – пентакль Люцифера.

 “Ему все равно, с какой верой бо­роться и какую насаждать”, - продолжал свой рассказ Перун, - «лишь бы это было по­лезно для установления его власти».

 И падают под пулями красно­го террора священники, как когда-то па­дали под копьями и мечами славянские волхвы.

 Но вот в «кадрах» снова всплывает древний Пергамский алтарь, и лысый жрец сыплет в огонь свои зе­лья. А алтарь все увеличивается и уве­личивается и превращается в... мавзо­лей, где нашел место успокоения тем­ный жрец, но уже в теле вождя миро­вого пролетариата.

 Так исполнилось пророчество древ­него волхва, и нет пока ему “покоя сре­ди успокоившихся, и висит он между небом и землей” в сердце красного ал­таря под стеклянным колпаком сарко­фага.

 Маленькая фигурка в темном кос­тюме и восковое лицо, а где то все еще продолжают извиваться «революционные» знамена майданов, литься кровь и огромные реки лжи под неусыпным «всевидящим оком» тайных обществ и лож – слуг анунаков, возмечтавших править миром сидя на золотых мешках.

 «Но их время уже почти законче­но, И последний бой гремит на Земле и в небесах...» Так сказал Перун и растворился в языках священного пламени, достающего до звезд…

 Записала Валерия Кольцова

07.08.2015